Пуштуны, талибы и другие в Афганистане. Обзор по афганской истории и географии, по книге Ахмеда Рашида «Талибан. Ислам, нефть и новая Большая Игра в Центральной Азии» и другим материалам
После недавнего (август 2021 г.) нового взятия небезызвестным движением Талибан власти в Афганистане, говорят о пуштунском реванше в этом стране.
В этой связи в нашем обзоре по одному из важнейших источников по новейшей истории Афганистана - книге 2000 года пакистанского журналиста-исследователя Ахмеда Рашида (Ahmed Rashid, родился в 1947 г.) Islam, Oil and the New Great Game in Central Asia (в США вышла под названием Taliban: Militant Islam, Oil and Fundamentalism in Central Asia, издание Yale University Press (есть русский перевод книги 2003 г., вышедший в Москве под заголовком «Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии»); а также другим источникам, включая материалы иновешания, поговорим об афганской истории и географии.
Мы также дополним наш обзор скриншотами страниц с рисунками из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане. Рисунки иллюстрируют нравы и обычаи тогдашнего Афганистана.
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам разъясняется, что купаться в одних трусах на виду у афганцев не следует, т.к. последние слишком консервативны для такого зрелища.
География и этнография Афганистана: «куча разных кусков и обрезков» и основные этнические группы Афганистана
Этот обзор мы начнем с этнической картины Афганистана. Ахмед Рашид дает в своей вышеупомянутой книге такой общий взгляд на палитру населения современного Афганистана:
«Череда вторжений породила сложную смесь народов, культур и религий, что сильно затруднило образование афганской нации. В западном Афганистане преобладали говорящие на персидском, или дари, — таково название афганского диалекта фарси. На дари говорят и хазарейцы в центральном Афганистане, которые, переняв у персов шиизм, стали самой большой группой шиитов на территории, населенной по преимуществу суннитами. На западе таджики, хранители древней персидской культуры, также говорят на дари. В северном Афганистане узбеки, туркмены, киргизы и другие народы говорят на тюркских языках Средней Азии. А пуштунские племена юга и востока говорят на своем собственном языке пушту, смеси индийских и иранских языков.
Именно южные пуштуны создали современное государство Афганистан в момент, когда (правящие, соответственно, в сопредельных странах и претендовавшие на власть в Афганистане) персидские Сефевиды, индийские Великие Моголы и узбекские Джаниды (Аштарханиды, они же Джаниды — тюркская династия, правившая в Средней Азии, как и предшествующие им Шейбаниды, вела свое происхождение от золотоордынского хана Джучи Прим. Portalostranah.ru) переживали в восемнадцатом веке период упадка». Конец цитаты.
Исторически официальными языками Афганистана являются дари и пушту. Родившаяся в Кабуле в пуштунской семье выходцев из Кандагара Наджиба Касраи (Najiba Laima Kasraee, род. в
«Дари — это тот же самый персидский (фарси) язык. Разница между персидским и дари, приблизительно такая же, как между американским и британским вариантами английского языка, поэтому носители персидского и дари свободно понимают друг друга. При этом иранцы говорят очень плавно, поэтому в Афганистане персидский называют «женским языком», в отличие от более «отрывистого» дари. В свою очередь, пушту, несмотря на то, что также принадлежит к иранской группе языков , имеет свои важные особенности. В пушту, отличие от персидского (фарси) языка, есть роды слов (как и в русском): мужской, женский, средний. Также в пушту есть, например звуки «ж» и «ш». Конец цитаты.
В файле: Передача Русской службы Британской вещательной корпорации BBC от 27/02/1999 о языках, истории и нравах Афганистана, также о положении в Афганистане в первое правление талибов (это правление длилось в 1996-2001 гг.). А именно: выпуск «Севаоборот» Севы Новгородцева от 27/02/1999 с приглашенным гостем: родившейся в Кабуле в пуштунской семье выходцев из Кандагара Наджибой Касраи (Najiba Laima Kasraee, род. в 1968 г.), тогда сотрудницей пуштунской службы Британской вещательной корпорации (BBC Pashto Service).
В программе, кроме Севы Новгородцева и Наджибы Касраи, участвуют постоянные соведущие: сотрудники Русской службы BBC Леонид Владимиров и Алексей Леонидов:
Пушту это родной язык пуштунов, являющейся самой большой по величине народностью (от трети до 40% от населения) ныне почти сорокамиллионного (
Второй по величине народностью Афганистана являются афганские таджики (25% населения Афганистана). Афганские таджики преимущественно живут к серверу от гор Гиндукуша, а именно в пограничных с Таджикистаном провинциях Кундуз (Konduz), Тахар (Taxār) и Бадахшан (Badaxšān), а также в провинциях Баглан (Baġlān), Панджшер (Panjšēr) и на границе с Ираном — в Гератской провинции. Кроме того некоторая их часть живет в столичной Кабульской провинции и южной провинции Кандагар. 84% афганских таджиков исповедуют ислам сунистского толка, остальные шииты — главным образом в Гератской провинции.
При этом важно подчеркнуть, что столица Афганистана Кабул исторически является таджикским, по составу населения, городом страны, в то время как пуштунской столицей является Кандагар, который также, по словам Наджибы Касраи в вышеупомянутой передаче, считается более консервативным, по сравнению с Кабулом. Ситуация не изменилась и спустя годы, теперь — после повторного прихода талибов к власти в
Третья по величине этническая группа Афганистана — хазарейцы. Это «потомки тюркских и монгольских племен, вторгшихся в Афганистан в XVI веке», не оспаривает данную версию происхождения хазарейцев, например, и советский справочник «Афганистан. У карты мира», изданный в Москве в 1953 году издательством «Географгиз». Говорят хазарейцы на дари, но на его диалектном варианте, известном как на хазараги (hazaragi). Это восточный диалект персидского языка с большой долей монгольских и тюркских слов. Исторической родиной хазарейцев является географическая область Хазараджат (Hazarajat, Hazaristan) в горном районе западной оконечности Гиндукуша, в центральной части нынешнего Афганистана. Часть территории Хазараджат занимает провинция Бамиан (Bamyan), где большинство населения (около 60%) также составляют хазарейцы. Ныне хазарейцы живут и в других провинциях Афганистана, много также их в Пакистане.
Религия хазарейцев — ислам шиитского толка, в то время как подавляющее большинство населения Афганистана исповедует ислам суннитского толка. «До прихода к власти Аманнуллы-хана (Amanullah Khan, правил в 1919-1929 гг., сначала эмир, а затем король Афганистана — с
Заметим от себя, что и сейчас хазарейцы, как в Афганистане, так и в Пакистане, жалуются на дискриминацию. В Афганистане хазарейцы занимаются скотоводством и земледелием, а также традиционно самыми тяжелыми и грязными работами, хотя при этом еще в период правления короля Захир-Шаха среди хазарейцев были зажиточные люди, например — лавочники и духанщики, и были даже депутаты парламента. Талибы при первом пришествии во власть в 1996-
Четвертая по величине этническая общность Афганистана — узбеки, составляющие около 10% населения страны. Узбеки занимают территорию, непосредственно примыкающую к границе Афганистана с бывшим СССР, в частности в провинции Балх (Balx, адм. центр Мазари-Шариф), — граничащую с Узбекистаном, Кундуз и Тахар — граничащих с Таджикистаном, и в провинциях Бадгис (Bādġīs), Фарьяб ( Fāryāb) и Джаузджан (Jowzjān) — граничащих с Туркменистаном. Кроме того узбеки проживают в провинция Баглан. Основное занятие афганских узбеков земледелие. Лишь небольшая часть афганских узбеков традиционно занималась скотоводством и вела кочевой образ жизни. Афганские узбеки исповедуют ислам суннитского толка.
Туркмены традиционно проживают на северо-западе страны вдоль границы с Узбекистаном и Туркменистаном (в провинциях Балх, Бадгис, Фарьяб и Джаузджан), основном — в окружении афганских узбеков, которые более многочисленны на упомянутой территории. А кроме того в провинции Герат. Афганские туркмены традиционно занимались скотоводством, в частности разведением каракулевых овец, и лишь небольшая их часть занималась земледелием. Процент населения туркменов в Афганистане небольшой — около 2-3% или 1 млн. человек. Преимущественно исповедуют ислам суннитского толка.
Заметим, для более полной характеристики современного (
«Мало в какой другой стране география настолько повлияла на историю, политику и характер народа. Геостратегическое положение Афганистана на перекрестке дорог, соединяющих Иран, Аравийское море и Индию, а также Среднюю и Южную Азию, определило значение его территории и горных перевалов, начиная с ранних арийских нашествий 6000 лет назад. Каменистая, неровная, засушливая и пустынная почва рождала лучших в мире бойцов, а вид величественных гор, зеленых долин и фруктовых рощ, наполненных плодами, издавна вдохновлял поэтов.
Много лет назад старый мудрый афганский моджахед рассказал мне историю о том, как Бог создал Афганистан. «Когда Аллах создал весь остальной мир, у Него осталась большая куча ни на что не годного мусора, разных кусков и обрезков. Он собрал все их вместе и сбросил на землю. Так получился Афганистан», — сказал старик.
Современный Афганистан занимает 245 000 квадратных миль. Горный хребет Гиндукуш разрезает ее на северную и южную части. Хотя в двадцатом веке народы сильно перемешались, но приблизительно можно сказать, что к югу от Гиндукуша большинство составляют пуштуны и некоторые народности, говорящие на иранских языках, а к северу от него живут персидские и тюркские народы. Сам Гиндукуш населен говорящими по-персидски (дари) хазарейцами и таджиками. В дальнем северо-восточном углу, в горах Памира, которые Марко Поло называл «крышей мира», сходятся границы Таджикистана, Китая и Пакистана...
В южных предгорьях Гиндукуша лежит Кабул, в соседних с ним долинах находятся самые плодородные земли страны...
(На юге страны расположен) второй по величине город Афганистана Кандагар, насчитывавший до войны примерно 250 000 человек населения, а сейчас — вдвое больше (по состоянию на
Старый город Кандагара существует с 500 года до н. э., но всего в
Кандагарцы всегда были выдающимися торговцами, так как их город лежит на пересечении древних торговых путей — на восток через Боланский проход в Синд, к Аравийскому морю и в Индию, и на запад, на Герат и в Иран. Город был традиционным местом встречи искусств и ремесел Индии и Ирана, а многочисленные городские базары славились на протяжении веков.
Новый город Кандагара мало переменился с тех пор, как он был заложен — с большим размахом — в 1761 году Ахмад Шахом Дуррани, основателем (пуштунской) династии Дуррани (см. ниже ). То, что кандагарские Дуррани создали афганское государство и правили им в течение 300 лет, обеспечивало кандагарцам особое положение среди пуштунов. В знак уважения к своему родному городу кабульские короли освободили кандагарцев от обязательной военной службы. Мавзолей Ахмад Шаха возвышается над центральным базаром, и тысячи афганцев до сих пор приходят сюда, чтобы помолиться и отдать дань уважения отцу нации.
Рядом с его усыпальницей стоит святилище Плаща пророка Мухаммада — одно из самых священных мест в Афганистане. Плащ выносят из храма в очень редких случаях, например, выносили в 1929 году, когда король Аманулла (см. ниже Прим. Portalostranah.ru) пытался объединить племена вокруг себя, или в 1935 году, в разгар эпидемии холеры. Но в 1996 году, чтобы утвердить себя в качестве Богом данного вождя афганского народа, (Лидер талибов) мулла Омар извлек Плащ и показал его большой толпе талибов, которые присвоили ему титул Амир-уль-Муминиин, или Вождь правоверных.
Но главное, чем знаменит Кандагар среди прочих городов, — его фруктовые сады. Кандагар лежит в оазисе, находящемся посреди пустыни, где летом безумно жарко, но вокруг города раскинулись зеленые поля и тенистые сады, где растут виноград, дыни, тутовые ягоды, фиги, персики и гранаты, славящиеся по всей Индии и всему Ирану.
Кандагарские гранаты изображались в персидских рукописях, написанных тысячу лет назад, и подавались за обедом у вице-королей Британской Индии в XIX веке. Кандагарские водители грузовиков, оказавшие решающую финансовую поддержку талибам в их борьбе за завоевание страны, начали свою деятельность в прошлом веке, перевозя кандагарские фрукты в Дели и Калькутту. Сады имели сложную систему орошения, которая содержалась в большом порядке до тех пор, пока Советы и моджахеды не заминировали поля, после чего сельские жители бежали в Пакистан, и сады были заброшены.
Кандагар был тогда одним из самых заминированных городов мира. Среди плоского рельефа фруктовые сады и ирригационные каналы давали укрытие моджахедам, быстро овладевшим сельской округой и изолировавшим советский гарнизон в городе. Советы в ответ срубили тысячи деревьев и уничтожили систему орошения. Когда после 1990 года беженцы вернулись в свои разоренные сады, им пришлось выращивать опиумный мак, чтобы заработать на жизнь. Так возник один из основных источников дохода для талибов...
Западный и южный Афганистан является восточной оконечностью Иранского нагорья — плоской, голой и сухой земли, с немногими городами и редконаселенной. Большую часть этого края афганцы называют «регистан», или пустыня. Исключение составляет оазис Герат, который еще 3000 лет назад был центром цивилизации...
(Расположенный на Западе Афганистана) Герат (Herat, ныне третий по населению город Афганистана, с почти полумиллионным населением, и столица одноименной провинции, имеет прозвище «маленький Иран», т.к.там где в основном проживают шииты-мусульмане, а большинство населения составляют персы и таджики Прим. Portalostranah.ru) был колыбелью афганской истории и цивилизации. Город в оазисе был основан 5000 лет назад. Его орошаемые угодья в долине, окруженной горами, считаются самыми плодородными почвами в Центральной Азии. Греческий историк Геродот называл Герат хлебной корзиной Средней Азии. «Во всем населенном мире нет города, подобного Герату», — писал император Бабур в своих мемуарах. Англичане сравнивали его по красоте с родными графствами. «Все пространство между холмами — красивая цепь маленьких укрепленных селений, садов, виноградников, кукурузных полей, и это выразительное зрелище приобретает блеск от множества ручьев, струящихся по долине во всех направлениях», — писал в 1831 году британский шпион и искатель приключений капитан Конноли (Arthur Conolly, в
Много веков Герат был перекрестком между соперничающими тюркскими и персидскими империями, а его население рано обратилось в ислам. Главная городская мечеть построена еще в седьмом веке и перестроена при династии Гуридов в 1200 году (Гуриды — суннитская династия таджикского происхождения из области Гур, ныне Гур — Ghor — одноименная провинция Афганистана Прим. Portalostranah.ru).
В Средние века Герат был одним из центров христианства (несторианского) и одновременно центром суфизма — духовно-мистического направления в исламе. Последователи суфийских братств Накшбандия и Чиштия становились первыми министрами и просто министрами. Святой покровитель Герата — Хауаджа Абдулла Ансари, умерший в 1088 году, знаменитый суфийский поэт и философ, до сих пор имеющий много последователей в Афганистане.
Когда Чингисхан захватил Герат в 1222 году, он пощадил только 40 из 160 000 жителей. Но менее чем через два столетия город уже возродился с тем, чтобы достичь вершины своей славы, когда в 1405 году сын Тимура Шахрух и его супруга Гоухар-шад перенесут свою столицу из Самарканда в Герат. Тимуриды были первыми, кто сочетал степную культуру кочевников-тюрков с утонченностью оседлых персов, привозя мастеров из Персии, Индии и Средней Азии для постройки сотен величественных памятников. Шахрух и Гоухар-шад превратили Герат в одну большую строительную площадку, сооружая мечети, медресе, общественные бани, библиотеки и дворцы. Базары Герата давали лучшие ковры, ювелирные украшения, оружие, доспехи и изразцы. Бехзад, которого считают лучшим персидским миниатюристом всех времен, работал при дворе.
«В Герате, если ты вытянешь ногу, то наверняка заденешь поэта», — сказал Алишер Навои, премьер-министр у Шахруха, бывший также поэтом и писателем. Навои, погребенный в Герате, считается национальным поэтом в современном Узбекистане и отцом литературного тюркского языка, так как он первый стал писать стихи на тюркском, а не на персидском.
Персидский поэт Джами также жил при дворе и похоронен в Герате, а сын Шахруха Улугбек был астрономом, чья обсерватория в Самарканде наблюдала за движением звезд. Его календарь и звездные таблицы, напечатанные в 1665 году Оксфордским университетом, до сих пор поражают своей точностью. В 1417 году Гоухар-шад, сама построившая десятки мечетей, завершила строительство величественного комплекса на окраине города, который включал в себя мечеть, медресе и ее собственную усыпальницу.
Увенчанная голубым куполом усыпальница, чьи стены покрыты персидскими голубыми изразцами, украшенными цветочными мотивами, до сих пор считается одним из величайших образцов исламской архитектуры во всем мире. Увидев ее в 1937 году, Р. Байрон назвал ее «самым прекрасным примером цвета в архитектуре, когда-либо созданным человеком во славу Божию и свою собственную». Когда Гоухар-шад умерла в возрасте 80 лет, построив более 300 зданий в Афганистане, Персии и Средней Азии, на ее могиле было написано просто «Новая Билкис». Билкис в переводе означает — царица Савская. Большая часть комплекса была разрушена англичанами в 1885 году, а Советы заминировали этот район, чтобы он не достался моджахедам. Когда Советы бомбили Герат в 1979 году, они причинили ему больше вреда, чем монголы...
(При этом), когда Советы оккупировали Герат (войдя в Афганистан в
Севернее Гиндукуша начинаются степи и пустыни Средней Азии, тянущиеся на тысячи километров к северу до самой Сибири. Испытав на себе суровость климата и ландшафта, тюркские народы северного Афганистана отличаются столь же суровым характером, из них выходят самые неустрашимые воины. На востоке Афганистана лежат горные цепи поменьше, в том числе Сулеймановы горы, протянувшиеся вдоль границы с Пакистаном. По обе стороны их живут племена пуштунов. Здешние перевалы, в том числе знаменитый Хайберский проход, многие века открывают завоевателям путь к плодородным долинам Индии.
Только 10–12 процентов земли в Афганистане пригодно для сельского хозяйства, и большинство участков, многие из которых расположены на горных склонах, требуют приложения огромных усилий для их обработки.
До 1970-х годов процветало кочевое животноводство — разведение коз и длинношерстных афганских овец... животноводство остается необходимым для выживания обедневших фермеров. Вчерашние афганские кочевники — это сегодняшние торговцы и водители грузовиков, образующие социальную базу Талибана и основной источник его доходов», пишет Ахмед Рашид в своей книге.
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам разъясняется, что не надо располагаться надолго у общественных колодцев, т.к. в Афганистане воду носят женщины, и они могут и не рискнуть подойти к чужому мужчине, даже набрать воды.
Пуштуны создали Афганистан, или краткий очерк афганской истории по Ахмеду Рашиду
А теперь к краткому очерку истории страны, позволяющему понять, как возник нынешний Афганистан. Ахмед Рашид пишет:
«Дороги и караванные тропы были сердцем Афганистана с незапамятных времен. Его земля, не имеющая выхода к морю, была перекрестком Азии, местом встречи и полем битвы двух великих цивилизационных воли — персидских империй на западе, основанных на городской культуре, и тюркских кочевых империй на севере, в Средней Азии. В результате Афганистан весьма богат археологическими памятниками.
Для этих двух древних цивилизаций, попеременно затмевавших друг друга величием и завоевательным порывом, контроль над Афганистаном был жизненно необходим. В одни времена Афганистан был буфером, разделявшим эти две империи, в иные — он оказывался коридором, по которому их армии двигались с севера на юг или с запада на восток, собираясь вторгнуться в Индию. На этой земле расцветали древние религии — зороастризм, манихейство, буддизм. Балх, чьи руины до сих пор можно видеть в нескольких милях от Мазари-Шарифа, является, по мнению ЮНЕСКО, одним из древнейших городов на земле и был местом расцвета буддистского, персидского и тюркского искусства и архитектуры.
Именно через Афганистан паломники и купцы, шедшие по древнему Шелковому Пути, донесли буддизм до Китая и Японии. Завоеватели проносились по этой земле, подобно метеорам.
В 329 году до н. э. македонцы под предводительством Александра Македонского, завоевав Афганистан и Среднюю Азию, пошли в поход на Индию. Греки оставили после себя новое, полное жизни Греко-Бактрийское царство и цивилизацию в горах Гиндукуша — единственный пример исторического синтеза европейской и азиатской культуры (Греко-Бактрийское царство — государство, отделившиеся от государства Селевкидов, последнее было основано в 312 до н. э., после разделения империи Александра Македонского, одним из его ближайших соратников и полководцев Селевком, которому досталась азиатская часть Македонской империи; в свою очередь, Греко-Бактрийское царство было основано в 250 до н. э. родившимся в Бактрии, в семье местного греческого сановника, Диодотом, наместником — сатрапом Селевкидов в Бактрии, т.е. долине реки Амударьи, у греков известной как река Оке, на территории современного Афганистана и Таджикистана; Греко-Бактрийское царство включало в себя территорию нынешних Афганистана, Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана, а позднее — и части Ирана и Пакистана Прим. Portalostranah.ru).
К 654 году н. э. войско арабов прошло через Афганистан и достигло реки Оке, или Амударьи, на границе со Средней Азией. Они принесли с собой новую религию — ислам, который со своей проповедью равенства и справедливости быстро распространился по всему региону.
Будучи частью империи Саманидов (империя Саманидов со столицами в Самарканде, а затем в Бухаре, включало части территории нынешних Узбекистана, Таджикистана, Ирана и других сопредельных стран Прим. Portalostranah.ru), правивших в 874–999 годах, Афганистан пережил возрождение персидской литературы и искусства.
(Тюркская) династия Газневидов (со столицей в афг. городе Газни), правила в Афганистане в 977–1186 годы, захватив индийский Пенджаб и часть восточного Ирана.
В 1219 году Чингисхан во главе монгольских орд пронесся по Афганистану, разрушив города Балх и Герат и оставив за собой горы трупов. Но и монголы внесли свой вклад, создав современных хазарейцев — результат браков между монголами и местными племенами.
В следующем столетии Тимур, или Тамерлан, как его называют на Западе, потомок Чингисхана, создал: новую обширную империю от России до Персии, которой он правил из своей столицы в Самарканде, на территории нынешнего Афганистана. Тимур захватил Герат в 1381 году, а его сын Шахрух переместил столицу империи Тимуридов в Герат в 1405 году. Тимуриды, будучи тюрками, обогатили персидскую цивилизацию тюркской кочевой культурой, превратив Герат в один из наиболее культурных и утонченных городов мира. Такое смешение среднеазиатской и персидской культур имело огромное значение для Афганистана. Столетием позже император Бабур, потомок Тимура, посетил Герат и написал, что «во всем обитаемом мире нет города, подобного Герату».
В течение последующих 300 лет восточные афганские племена периодически вторгались в Индию и основывали обширные индоафганские империи. Афганская (пуштунская династия) Лоди правила в Дели с 1451 по 1526 годы. В 1500 году потомок Тимура Бабур был изгнан из своей родины в Ферганской долине. Тогда он сначала завоевал Кабул в 1504 году, а затем и Дели. Он основал династию Великих Моголов, правившую Индией до прихода англичан. В то же время Персия переживала упадок, и Герат был завоеван узбекскими ханами Шейбанидами. Но к шестнадцатому веку западный Афганистан снова оказался под властью персидской династии Сефевидов (правили из иранских городов: Тебриза; впоследствии столица была перенесена в Казвин, а оттуда — в Исфахан Прим. Portalostranah.ru).
Пуштунские племена Афганистана, делящиеся на племена юга и востока страны, говорят на своем собственном языке пушту (иранской языковой группы Прим. Portalostranah.ru), смеси индийских и иранских языков. Пуштуны делятся на два больших союза племен, гильзаи и абдали (позднее называвшиеся дуррани), которые часто соперничали друг с другом (гильзаи проживают на на востоке Афганистана и вокруг Кабула, а дуррани — на юге страны и в Кандагаре; дуррани получили свое новое наименование в честь Ахмад Шаха Дуррани — Ahmad Shah Durrani, создавшего пуштунскую империю — см. ниже; название дуррани — durrani происходит от принятого Ахмадом Шахом титула Shāh Durr-i-Durrān — с перс. букв. «шах жемчужины жемчужин» Прим. Portalostranah.ru).
Именно южные пуштуны создали современное государство Афганистан в момент, когда персидские Сефевиды, индийские Великие Моголы и узбекские Джаниды переживали в восемнадцатом веке период упадка... В 1709 году Мир Ваис (Mirwais Khan Hotak), вождь гильзайского племени хотаки, восстал против сефевидского шаха (став первым независимым пуштунским эмиром Кандагара Прим. Portalostranah.ru). Отчасти это было результатом попыток шаха обратить пуштунов — воинствующих суннитов — в шиизм. Эта историческая враждебность возродится в ходе борьбы талибов против Ирана и афганских шиитов три века спустя.
Через несколько лет сын Мир Ваиса наносит поражение Сефевидам и завоевывает Иран. Но в 1729 году афганцев изгоняют из Ирана. По мере того как сила гильзаев убывает, их традиционные соперники из Кандагара, абдали, создают конфедерацию, и в 1747 году, после девятидневной Лойя Джирги, или совета вождей племен, они избирают Ахмад Шаха Абдали (впоследствии известного как Ахмад-шах Дуррани Прим. Portalostranah.ru) своим королем. Вожди повязали ему на голову тюрбан и вложили в него листья травы в знак лояльности. Лойя Джирга становится традиционным правовым инструментом для узаконения новых правителей, что позволяет избегать наследственной монархии. Сами правители могут утверждать, что они избраны племенами, представленными на Джирге. Ахмад Шах переименовал конфедерацию абдали в дуррани (напомним, название дуррани — durrani происходит от принятого им титула Ахмад Шаха Shāh Durr-i-Durrān — с перс. «шах жемчужины жемчужин» Прим. Portalostranah.ru), объединил всех пуштунов и приступил к завоеваниям, быстро овладев большей частью современного Пакистана.
К 1761 году Ахмад Шах Дуррани нанес поражение индийским маратхам и завоевал делийский трон и Кашмир, создав таким образом первую афганскую империю. Ахмад Шах Дуррани считается отцом афганской нации и погребен в богато украшенном мавзолее в своей столице Кандагаре, куда афганцы до сих пор приходят молиться. Многие афганцы считают его почти святым.
Его сын Тимур Шах перенес столицу империи из Кандагара в Кабул, чтобы облегчить контроль за вновь завоеванными землями к северу от Гиндукуша и к востоку от Инда.
В 1780 году дуррани заключили договор с бухарским эмиром, главным сувереном Средней Азии, согласно которому река Окс, или Амударья, стала границей между Средней Азией и новым пуштунским Афганистаном. Это была первая демаркация северной границы нового Афганистана.
В следующем (т.е. в XIX-ом) столетии дуррани утратят свои завоевания к востоку от Инда, поскольку междоусобная борьба между различными кланами подорвет их силы. Но тот или другой клан дуррани останется у власти до 1973 года, когда король Захир-Шах будет смещен своим двоюродным братом Мохаммедом Дауд Ханом и Афганистан станет республикой.
Между тем жестокое соперничество между гильзаями и дуррани будет продолжаться и усиливаться после советского вторжения и в ходе появления Талибана.
При этом слабым и враждующим друг с другом королям из династии Дуррани предстояло сдерживать натиск двух новых империй, Британской на востоке и Российской на севере. В девятнадцатом веке англичане, опасаясь, что постоянно расширяющаяся Российская империя захочет получить в Афганистане плацдарм против Британской Индии, предприняли три попытки завоевать Афганистан, пока не поняли наконец, что афганцев намного проще купить, чем победить. Англичане платили денежные субсидии, превращали вождей в марионеток и в итоге сделали Афганистан своим клиентом.
Затем последовала Большая игра между Россией и Британией: война, которая велась острым словом, взятками и иногда — военным давлением, при этом обе стороны держались друг от друга на почтительном расстоянии, сохраняя Афганистан в качестве буфера.
Междоусобицы среди правящего (пуштунского) племени, которые подогревались британскими разведчиками, гарантировали сохранение зависимости афганских королей от британских щедрот, компенсировавших отсутствие собственных доходов. Вследствие этого непуштунские народы Севера пользовались всевозрастающей автономией от центральных властей в Кабуле. Кроме того, пуштуны были ослаблены британским завоеванием: северо-западной Индии, за которым последовало первое в истории разделение пуштунских племен Афганистана и Британской Индии. Раздел пуштунов был оформлен «линией Дюранда», официальной границей, установленной англичанами в 1893 году.
После второй англо-афганской войны англичане поддерживали претензии эмира Абдур Рахмана на престол. «Железный эмир» (1880— 1901), как его прозвали, использовал помощь англичан для централизации и укрепления афганского государства. Эмир пользовался британскими субсидиями и поставками вооружений для создания эффективной бюрократии и постоянной армии. Он подчинил мятежные пуштунские племена и двинулся на север, где безжалостно покончил с автономией хазарейцев и узбеков.
Используя те же методы, что и Талибан столетием позже, он проводил этнические чистки, уничтожая враждебных ему непуштунов, переселял пуштунов на север и, выделяя им земли, создавал очаги лояльного пуштунского населения среди других народов. Абдур Рахман подавил более 40 мятежей непуштунских народов за время своего правления. Он создал первую в истории Афганистана жестокую тайную полицию, предшественницу коммунистического ХАДа (который возглавлял Наджибулла) 1980-х годов. Хотя эти действия объединили афганцев и сделали афганское государство крепким как никогда прежде, причины межнациональной вражды на севере Афганистана, приведшей после 1997 года к резне, коренятся в политике Железного эмира.
Среди прочих его заветов, оказавших косвенное влияние на Талибан, назовем изоляцию Афганистана от западных и вообще модернистских тенденций, включая образование, усиление ислама через укрепление власти пуштунских мулл и утверждение идеи божественного права короля, в отличие от традиционных выборов на Лойя Джирге.
Преемники Железного эмира в начале двадцатого века были сторонниками модернизации в широком смысле. Они провозгласили полную независимость от Британии в 1919 году, утвердили первую конституцию и приступили к созданию небольшой городской образованной элиты.
Но успешные покушения на двух афганских королей и периодические восстания племен указывают на трудности, с которыми сталкивались правители, пытаясь превратить многонациональное племенное общество в современное государство. Конец династии Дуррани настал тогда, когда Захир-Шах, правивший с 1933 года, был смещен своим двоюродным братом и шурином по имени сардар Мохаммед Дауд (Mohammed Daoud Khan).
Последний оставил Захир-Шаха в изгнании, в Риме. Афганистан был провозглашен республикой, а Дауд стал ее президентом (Mohammed Zahir Shah, из пуштунского королевского рода Дуррани — Баракзай; правил 1933-
Лидеры исламистов бежали в Пешавар, нашли поддержку у тогдашнего премьер-министра Пакистана, Зульфикара Али Бхутто, и продолжили борьбу против Дауда. Эти лидеры — Гульбеддин Хекматьяр (Gulbuddin Hekmatyar), Бурхануддин Раббани (Burhanuddin Rabbani) и Ахмад Шах Масуд (Ahmad Shah Massoud) — позднее станут вождями моджахедов (боровшихся с 1978 по 1993 гг. против просоветского режима, находящихся в Афганистане в 1979-1989 гг. советских войск; подробнее об этих лидерах моджахедов см. ниже Прим. Portalostranah.ru).
Дауд обратился за помощью к Советскому Союзу и пытался модернизировать государственное устройство. В 1956–1978 годах размер экономической помощи Советского Союза Афганистану составил 1,26 миллиардов долларов, а военной помощи — 1,25 миллиардов долларов. В разгар холодной войны Советский Союз пытался включить Афганистан в сферу своего влияния. За то же время США оказали Афганистану помощь всего на 533 миллиона долларов, и то в основном в 1950-е годы, после чего они потеряли интерес к Афганистану.
Ко времени прихода к власти Дауда Афганистан стал государством-рантье, 40 процентов государственных доходов которого поступали из-за границы. Но Дауду, как и его предшественникам на троне, не удалось построить прочную институциональную структуру. Вместо этого рыхлая центральная администрация была наложена на традиционное общество. Никакого народного представительства не было, за исключением совета — Лойя Джирги (совета представителей племен Прим. Portalostranah.ru), члены которой в основном назначались.
Пять лет спустя, в 1978 году, армейские поклонники марксизма, получившие образование в Советском Союзе, устроили кровавый переворот и свергли Дауда, которому они сами помогли прийти к власти. Дауд, его семья и президентская охрана были в Кабуле перебиты коммунистами.
Но коммунисты были расколоты на две фракции — Хальк (народ) и Парчам (знамя), а непонимание ими сложного племенного устройства Афганистана привело к многочисленным восстаниям против них. В то время, как муллы и племенные вожди объявляли коммунистам джихад, сами коммунисты погрязли во внутренних разборках. Первый коммунистический президент Нур Мохаммад Тараки (Nur Muhammad Taraki), халькист, был убит (по приказу своего премьер-министра и министра обороны Амина Прим. Portalostranah.ru), а его преемник (вышеупомянутый Прим. Portalostranah.ru) Хафизулла Амин — застрелен в декабре 1978 года во время вторжения советских войск (при штурме его кабульской резиденции Прим. Portalostranah.ru), которые привели к власти лидера Парчам Бабрака Кармаля.
После нескольких драматических месяцев Афганистан оказался в центре «холодной войны» между Советским Союзом и США. Афганские моджахеды превратились в ударный отряд антисоветской борьбы, поддерживаемый США. Но для афганцев советское вторжение было лишь очередной попыткой иноземцев покорить их и заменить испытанную временем религию и общество на чужую идеологию и социальную структуру. Джихад разгорался с новой силой по мере того, как США, Китай и арабские страны давали все больше денег и оружия моджахедам. Эта война, унесшая жизни 1,5 миллионов афганцев, породит второе поколение моджахедов, которые назовут себя талибами, или «студентами, изучающими ислам» («талиб», от арабского talib, означает «студент», «ищущий» Прим. Portalostranah.ru) .
За уходом Советов в 1989 году последовала долгая борьба с режимом президента Наджибуллы (который был поставлен Советским Союзом во главе просоветского режима в
Одной из основных причин последовавшей за этим гражданской войны было то, что Кабул попал не в руки хорошо вооруженных и вечно ссорящихся пуштунских партий из Пешавара, а под контроль лучше организованных и обладающих единым командованием таджиков Бурхануддина Раббани и его главнокомандующего, Ахмад Шаха Масуда, и узбеков севера, руководимых генералом Рашидом Дустумом. Для пуштунов это стало страшной психологической травмой, поскольку впервые за 300 лет они потеряли контроль над столицей. Гражданская война началась почти сразу же, когда Хекматьяр попытался объединить пуштунов и осадил Кабул, безжалостно обстреливая его.
Афганистан находился в стадии практически полного распада, когда в 1994 году появился Талибан. Страна была разделена на удельные княжества полевых командиров, которые воевали, перебегали с одной стороны на другую и воевали снова в бесконечной череде союзов, измен и кровопролития. Состоящее по преимуществу из таджиков правительство президента Бурхануддина Раббани контролировало Кабул, его окрестности и северо-восток страны, а три западные провинции с центром в Герате подчинялись (уже упоминавшемуся, еще одному таджикскому лидеру Прим. Portalostranah.ru) Исмаил Хану. На востоке три пуштунские провинции на границе с Пакистаном управлялись независимым советом (Шурой) моджахедов, размещавшимся в Джелалабаде. Небольшой район к югу и востоку от Кабула контролировался (пуштуном-гильзаем) Гульбеддином Хекматьяром», писал Ахмед Рашид.
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам фактически объясняется, что каждый афганец потенциальный враг, который воткнет в спину нож (его мы видим и на данной картинке). Советские вероятно не зря опасались, учитывая, что афганцы нетерпимы к завоевателям и хорошо вооружены.
Пуштуны и война
И далее разберем пуштунскую рефлексию, если так можно сказать, на развитие событий в Афганистане, после 1978 года, по книге Ахмеда Рашида
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры). Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам разъясняется, что не стоит приходить к домам и в дома афганцев. Советские, вслед за другими завоевателями, уже тогда осознали, что они в Афганистане не станут своими.
Пуштунская обида...
Как мы напомнили выше, Саурской, т.е., в переводе, Апрельской, революции-перевороту
В более позднем советском (также уже цитировавшемся здесь) справочнике «Демократическая Республика Афганистан», изданном в Москве в
Закономерны слова министра планирования в первом (апр.
Ахмед Рашид пишет об организации сопротивления просоветскому режиму и введенным в конце декабря 1979 года для его поддержки в Афганистан советскими войскам, отмечая что это сопротивление в Кандагаре опиралось на племенную пуштунскую структуру:
«Сопротивление Советам, начавшееся (в дек.
Знаменательно, что ни одна из этих партий (пешаварской семерки) не возглавлялась пуштунами-дуррани. В Кандагаре были сторонники каждой из семи партий, но наибольшей популярностью пользовались те, кто основывался на племенных отношениях, а именно Харкат-и-Инкилаб Ислами (Harakat-i-Inqilab-i-Islami, Движение исламской революции) и другая, Хизб-и-Ислами (Hezb-i-Islami, Партия ислама)...
(При этом) в отличие от гильзаев на востоке и вокруг Кабула, пуштуны-дуррани, населявшие юг и Кандагар, получали намного меньше помощи от ЦРУ и Запада, которые снабжали моджахедов оружием, боеприпасами, деньгами и организовывали тыловое и медицинское обеспечение. Распределением помощи ведала разведывательная служба Пакистана Inter-Services Intelligence — ISI (Пакистанская межведомственная разведка), считавшая Кандагар менее важным театром боевых действий и относившаяся к дуррани с подозрением.
Для полевых командиров юга партийная принадлежность определялась тем, кто из пешаварских вождей давал деньги и оружие. (Будущий основатель Талибана) мулла Омар примкнул к Хизб-и-Ислами («Исламская партия»), Мохаммада Юнуса Халиса (Mawlawi Mohammad Yunus Khalis, стоит напомнить, что партия Хизб-и-Ислами — Hezb-i-Islami Мохаммада Юнуса Халиса имела одинаковое название с партией Хизб-и-Ислами Гульбеддина Хекматияра. Чтобы различать эти партии, их также называют как Хезб-и-Ислами Халис в случае партии Халиса и и Хезб-и-Ислами Гулбудди в случае партии Гульбеддина Хекматияра Прим. Portalostranah.ru)
Популярен был и Махаз-и-Милли (Mahaz-i Milli-yi
Противоречия между пуштунским руководством моджахедов привели к ослаблению позиции пуштунов в дальнейшем ходе войны. Традиционные улемы высоко оценивали раннеисламские идеалы и редко бросали вызов традиционным афганским институтам, таким, как Лойя Джирга. Они намного более дружелюбно относились к национальным меньшинствам. Исламисты-моджахеды осуждали племенное устройство и следовали радикальной политической доктрине, проповедовавшей исламскую революцию в Афганистане. Их политика, исключавшая всех несогласных, рождала подозрение у национальных меньшинств.
В то же время племенное движение не располагало устойчивой партийной структурой и являлась скорее непрочным союзом полевых командиров и вождей племен, многие из которых получили лишь начатки образования в медресе. Напротив, Гульбеддин Хекматьяр превратил Хизб-и-Ислами в тайную, строго централизованную политическую организацию, чьи кадры набирались среди образованных городских пуштунов. До воины исламисты почти не имели общественной поддержки в Афганистане, но, получая деньги и оружие от ЦРУ и Пакистана, они довольно быстро приобрели ее и пользовались огромным влиянием в стране.
Традиционалисты и исламисты настолько беспощадно боролись друг с другом, что к 1994 году традиционная элита в Кандагаре была полностью уничтожена, освободив таким образом место для исламистов еще более радикального толка — талибов», пишет Ахмед Рашид.
При этом парадоксальным образом очередным унижением для пуштунов было то, что сменивший Кармаля, Наджибулла (Mohammad Najibullah), который был пуштуном, приведший коммунистический режим к краху, после выводе советский войск, потерпел окончательное поражение, как упоминает выше и Ахмед Рашид, не от пуштунского движения сопротивления, а от таджиков Раббани (ставшего новым президентом) и его главнокомандующего Масуда, и узбеков севера, руководимых генералом Дустумом.
Они без боя взяли Кабул 28 апреля
Ахмед Рашид подчеркивает в своей книге:
«Одной из основных причин последовавшей за этим гражданской войны в Афганистане было то, что Кабул попал не в руки хорошо вооруженных и вечно ссорящихся пуштунских партий из Пешавара (в пакистанском Пешаваре находилась штаб-квартира афганской оппозиции Прим. Portalostranah.ru), а под контроль лучше организованных и обладающих единым командованием таджиков Бурхануддина Раббани и его главнокомандующего, Ахмад Шаха Масуда, и узбеков севера, руководимых генералом Рашидом Дустомом. Для пуштунов это стало страшной психологической травмой, поскольку впервые за 300 лет они потеряли контроль над столицей», подчеркивает Ахмед Рашид.
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам разъясняется, что не надо пить из непроверенных источников воды.
Как видим, советская армия в Афганистане опасалась отравления воды со стороны афганцев.
...и пуштунская привычка воевать против всех, держась за традиции
Ахмед Рашид также отмечает в своей книге:
«Талибы, в большинстве своем набранные из пуштунов, составляющих примерно 40 процентов населения Афганистана, также оживили пуштунский национализм», и при этом «эксперты размышляли, не является ли «возвращение к истокам ислама» в версии Талибана исполнением пророчества некоторых американских интеллектуалов, которые предсказывали, что после окончания «холодной войны» воинствующий мир Ислама противопоставит себя Западу».
В то время как, как указывает Рашид: «Быть в центре подобного конфликта — совсем не в новинку для Афганистана. Талибан — просто последний в долгой цепи завоевателей, вождей, проповедников, святых и философов, которые промчались по афганскому коридору, разрушая прежние цивилизации и религии и утверждая новые». Приведем эти цитаты из книги Ахмеда Рашида в более широком фрагменте данной книге:
«После своего внезапного появления на сцене в конце 1994 году талибы принесли относительный мир и спокойствие в Кандагар и близлежащие провинции. Талибы разгромили враждующие (пуштунские) племена, перевешали их вождей, отобрали оружие у всех, кто его прежде имел, и открыли дороги для прибыльной контрабандной торговли между Пакистаном, Ираном и Средней Азией, ставшей основой местной экономики.
Талибы, в большинстве своем набранные из пуштунов, составляющих примерно 40 процентов населения Афганистана, также оживили пуштунский национализм. Пуштуны правили Афганистаном в течение 300 лет, но в последние годы начали уступать другим народностям, меньшим по численности. Победы талибов привели к возрождению надежды на то, что пуштуны вновь будут править в Афганистане.
Но вместе с тем Талибан проводил в жизнь предельно жесткое толкование шариата, или исламского права, что изумило и опечалило многих афганцев и весь мусульманский мир. Талибы закрыли все школы для девушек, а женщинам почти не позволялось выходить из дому — даже за покупками. Талибан наложил запрет на все мыслимые развлечения, включая музыку, телевидение, видео, карты, воздушных змеев и большинство игр и спортивных состязаний. Исламский фундаментализм, избранный талибами, ударился в такую крайность, что совершенно дискредитировал весть о мире и веротерпимости, которую несет ислам, и породил недоверие к способности мусульман жить в мире с другими народами и религиями»...
Также эксперты размышляли, не является ли «возвращение к истокам ислама» в версии Талибана исполнением пророчества некоторых американских интеллектуалов, которые предсказывали, что после окончания «холодной войны» воинствующий мир Ислама противопоставит себя Западу, и начнется новая «холодная война», новое столкновение цивилизаций.
Быть в центре подобного конфликта — совсем не в новинку для Афганистана. Талибан — просто последний в долгой цепи завоевателей, вождей, проповедников, святых и философов, которые промчались по афганскому коридору, разрушая прежние цивилизации и религии и утверждая новые. Древние цари полагали, что Афганистан находится в центре мира, и эта точка зрения дожила до сих пор. Знаменитый индийский поэт Мохаммад Икбал назвал Афганистан «сердцем Азии», а лорд Керзон, вице-король Индии в начале двадцатого века, определил Афганистан как «капитанский мостик Азии», пишет Ахмед Рашид.
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам разъясняется, что не стоит доверять афганцам.
Как видим, советская армия в Афганистане считала каждого афганца потенциальным шпионом и врагом.
Талибская специфика
Несмотря на то, что феномен талибов можно рассматривать как очередное проявление пуштунской привычки объединяться против чужаков и делать это под лозунгом возвращения к «старым устоям», талибы явили Афганистану и кое-что новое. И это новое было прямым следствием советского вторжения и Саурской революции-переворота. Стоя на глубоко традиционалистских позициях, молодые талибы при этом не знали старого патриархального Афганистана. Но началось движение талибов, как обычно, с обиды пуштунов на чужаков. Ахмед Рашид пишет о начале в 1994 году талибского движения (тогда, напомним, уже два года как пал просоветский режим, а Кабул, осаждаемый одним из вождей моджахедов и представителем пуштунов Хекматьяром, контролировало правительство таджиков Раббани и Масуда), цитируем:
«На севере узбекский полевой командир генерал Рашид Дустум правил шестью провинциями, и в январе 1994 года он изменил правительству Раббани и объединился с Хекматьяром, чтобы напасть на Кабул. В центральном Афганистане хазарейцы контролировали провинцию Бамиан. Южный Афганистан и Кандагар были поделены между множеством мелких полевых командиров из бывших моджахедов и главарей банд, которые грабили и разоряли народ по своему произволу. Поскольку племенная структура и экономика были разрушены, согласие между пуштунскими вождями отсутствовало, а Пакистан не желал оказывать дуррани такую же помощь, которую он давал (пуштуну-гильзаю) Хекматьяру, южные пуштуны находились в состоянии войны всех против всех
Для тех моджахедов, кто сражался против режима Наджибуллы, а потом вернулся домой или продолжил учиться в медресе Кветты или Кандагара, обстановка была особенно раздражающей...
После долгих обсуждений эти разные, но глубоко озабоченные положением в стране люди выработали повестку дня, которая и теперь остается программой Талибана: восстановить мир, разоружить население, установить законы шариата и обеспечить единство и исламский характер Афганистана. Так как большинство из них учились в медресе, выбранное ими название было вполне естественным. Талиб — это ученик, студент, тот, кто ищет знания, в отличие от муллы, который дает знание. Выбрав такое имя, Талибан (множественное число от талиб) попытался отделить себя от политиканства моджахедов и давал понять, что новое дижение — движение за очищение общества, а не партия для захвата власти.
Все, кто собрался вокруг муллы Омара, были детьми джихада, глубоко разочарованными фракционной борьбой и бандитизмом, которому предались почитаемые ими в прошлом вожди моджахедов. Они видели себя теми, кто должен спасти и очистить общество от грязи партизанщины и коррупции, коррумпированных социальных структур, и вернуть его на путь истинного ислама. Многие из них родились в лагерях беженцев в Пакистане, учились в пакистанских медресе и узнали военное ремесло в партиях моджахедов, базировавшихся в Пакистане. Поэтому юные талибы плохо знали свою собственную страну, ее историю, но зато в медресе они услышали об идеальном исламском обществе, созданном пророком Мухаммадом 1400 лет назад, — и именно его они хотели построить...
Сам Мулла Омар так объяснил пакистанскому журналисту Рахимулле Юсуфзаю: «Мы взялись за оружие, чтобы достичь целей афганского джихада, спасти наш народ от дальнейших страданий в руках так называемых моджахедов. Мы глубоко верим во Всемогущего Бога. Мы всегда помним об этом. Он может благословить нас на победу или низвергнуть в пучину поражения», — сказал Омар...
Когда движение начиналось, Омар произносил пятничную проповедь в главной мечети Кандагара и встречался с народом, но потом стал затворником и почти не покидал здание администрации в Кандагаре, где он жил. Во время редких приездов в родное селение Синджезар уезда Майванд провинции Кандагар, где он когда-то стал деревенским муллой и открыл небольшое медресе, и где во времена его правления Афганистаном продолжили жить его три жены, его сопровождают дюжины телохранителей на дорогих японских джипах с тонированными стеклами... Стоит отметить, что в период своего правления Омар проживает в Кандагаре и приезжает в столицу только дважды и весьма ненадолго...
Сейчас сложился уже целый цикл мифов и рассказов о том, как Омар собрал небольшую группу талибов на борьбу с насильничающими полевыми командирами (и таким образом, собственно, зародилось движение Талибан). Наиболее достоверный рассказ, повторяемый многими, таков: весной 1994 года соседи из Синджезара сказали ему, что полевой командир похитил двух девочек, увез их в лагерь, обрил им головы и отдал солдатам для забавы. Омар поднял 30 учеников, вооруженных 16-ю винтовками, и напал на лагерь, освободил девочек и повесил главаря на стволе танкового орудия. Они захватил много оружия и снаряжения. «Мы воевали с мусульманами, которые впали в заблуждение. Как мы могли оставаться спокойными, видя насилия, творимые над женщинами и бедняками?» — говорил Омар в последствии.
Несколько месяцев спустя два полевых командира вступили в бой на улицах Кандагара из-за мальчика, которого каждый из них хотел растлить. В бою погибло несколько мирных граждан. Группа Омара освободила мальчика, и люди стали звать Талибан на помощь в других подобных случаях. Омар стал героем наподобие Робин Гуда, защищающим бедных людей от насильников. Доверие к нему росло, поскольку он не требовал платы с тех, кому помогал, но просил их присоединяться к нему и строить справедливое исламское общество...
За первые три месяца после своего возникновения Талибан преодолел тупик, в котором оказалась гражданская война, захватив 12 провинций из 31-ой и дойдя до предместий Кабула на севере и до Герата на западе. Под присмотром своих командиров солдаты Талибана в Кандагаре были не очень разговорчивы, поэтому единственным способом что-либо узнать были поездки туда и обратно на попутных машинах. В чреве пикапа, где двенадцать солдат были упакованы вместе с тюками амуниции, ракетами, гранатометами и мешками с мукой, они намного более охотно рассказывали про свою жизнь.
По их словам, после захвата Кандагара около 20 000 афганцев и сотни учеников пакистанских медресе двинулись через границу, чтобы присоединиться к мулле Омару. Еще тысячи афганских пуштунов примкнули к ним по пути на север. Большинство из них были очень-очень молоды — от 14 до 24 лет — и не воевали раньше, хотя, как и все пуштуны, они умели обращаться с оружием. Многие из них провели всю свою жизнь в лагерях беженцев в (пакистанских провинциях) Белуджистане и Северо-Западной Пограничной Провинции, впитывая Коран в десятках медресе, которые росли как грибы после дождя усилиями афганских мулл или партий пакистанских фундаменталистов. Там они изучали Коран, изречения Пророка и основы исламского права в интерпретации своих полуграмотных преподавателей. Ни учителя, ни ученики не имели никаких математических, естественнонаучных, исторических или географических познаний.
Многие из этих юных воинов не знали даже историю своей собственной страны или историю джихада против Советов. Эти мальчишки были страшно далеки от тех моджахедов, которых я встречал в 1980-х, — людей, знавших свое племя и своих предков, с ностальгией вспоминавших о покинутых фермах и долинах, помнивших легенды и сюжеты из истории Афганистана.
Эти мальчики принадлежали поколению, никогда не видевшему мира на родной земле, — ни единой минуты, когда Афганистан не воевал бы с захватчиком или сам с собой. Они не помнили ни своего племени, ни своих предков, не помнили о том сложном смешении народов, которое составляло их родное селение и их страну. Они были выброшены из войны на берег Истории так, как море выбрасывает на берег останки кораблекрушения.
Лишенные памяти о прошлом и планов на будущее, они были целиком погружены в настоящее. Они были в буквальном смысле сироты, оставленные войной, без корней, без дома, без работы, ничего не имеющие и мало что знающие. Они обожали войну, поскольку она была единственным занятием, к которому они были готовы. Их мессианская вера в пуританский ислам, вколоченная в их головы простым деревенским муллой, была единственной опорой, придававшей их жизни какой-либо смысл. Не подготовленные ни к чему, даже к традиционному делу своих предков — возделывать землю, пасти скот, заниматься ремеслом, — они были теми, кого Карл Маркс назвал бы афганским люмпен-пролетариатом.
Кроме того, они тем охотнее присоединились к мужскому братству, созданному лидерами талибов, что ничего другого они в жизни и не знали. Многие были настоящими сиротами, выросшими в отсутствие женщин — матерей, сестер или кузин. Другие были студентами медресе или жили в лагерях беженцев, где жесткое разделение полов было нормой, а родственники женского пола появлялись лишь на короткое время. Даже по меркам консервативного пуштунского племенного общества, где селение или кочевой лагерь были сплоченными сообществами и мужчины жили бок о бок с женщинами, жизнь этих парней была суровой. Они просто не знали женского общества.
Муллы, учившие их, подчеркивали, что женщина — это искушение, то, что отвлекает от служения Аллаху. Поэтому когда талибы пришли в Кандагар и запретили женщинам выходить из дома на работу, в школу и даже за покупками, большинство этих мальчиков из медресе не нашло в этом ничего необычного. Половина рода человеческого, которой они не знали, несла для них угрозу, и самым простым было изолировать эту половину, тем более что так говорили и муллы, исходя из примитивных исламских запретов, вовсе не основанных на исламском праве. Угнетение женщин было той чертой, которая коренным образом отделяла талибов от бывших моджахедов.
Это мужское братство предлагало молодым людям не только религиозную цель, за которую стоит воевать, но и образ жизни, который следовало принимать целиком и который наполнял смыслом все их существование. По иронии судьбы Талибан весьма походил на рыцарские религиозные ордена, возникшие в христианском мире во время крестовых походов с целью борьбы против ислама — своей дисциплиной, мотивацией и безжалостностью в достижении целей...
Занятые мародерством, пуштунские полевые командиры предпочли не испытывать лояльность своих ненадежных войск и поднимали белый флаг или же сдавали свое оружие в знак покорности Тадибану... Талибан победил на анархическом пуштунском юге потому, что его население, изнуренное войной, видело в талибах спасителей и миротворцев, если не силу, способную возродить власть пуштунов, униженную таджиками и узбеками... (Взяв Герат) теперь Талибан овладел всем западом страны, вышел на границу с Ираном и впервые стал контролировать район, населенный в основном непуштунами. Талибы вели себя в Герате как в оккупированном городе, арестовав сотни горожан, закрыв все школы и принуждая выполнять свои запреты и законы шариата даже более сурово, чем в Кандагаре. Гарнизон был составлен не из местных перебежчиков, а из твердокаменных кандагарских пуштунов, многие из которых даже не знали персидского языка и были, следовательно, неспособны общаться с местным населением. За последующие годы ни один коренной житель Герата не попал во власть. Единственное, что оставалось утонченным жителям, попавшим под власть тех, кого они считали грубыми и малообразованными пуштунами, это приходить на могилу Джами и читать его эпитафию: «Когда твое лицо скрыто от меня, подобно луне в темную ночь, я проливаю звезды слез, но ночь моя по-прежнему темна, несмотря на весь этот звездный блеск». Падение Герата послужило началом конца правительства Раббани.
Воодушевленные своей победой, талибы начали в октябре-ноябре новое наступление на Кабул, торопясь отвоевать плацдарм до того, как зимние снегопады остановят бои. Масуд контратаковал в ноябре и отбросил их, положив сотни людей на поле боя. Но талибы проявили упорство и прибегли к другим способам захвата города, прорывая фронт Масуда не танками, а взятками...
(Чтобы укрепить единство внутри движения), кандагарская группа приверженцев Омара решила присвоить ему титул «вождя правоверных» (Амир-ульМуминиин), что сделало бы его бесспорным вождем джихада и эмиром Афганистана. (Позднее талибы переименуют страну в Эмират Афганистан). 4 апреля 1996 года Омар появился на крыше здания в центре города в накинутом на плечи Плаще Пророка, впервые за 60 лет извлеченном из святилища. Когда Омар завернулся в Плащ, а затем развернул его и позволил ему развеваться на ветру, множество мулл, собравшихся во дворе внизу, зааплодировали и закричали: «Амир-ульМуминиин!».
Эта клятва верности, или «байят», напоминала процедуру, с помощью которой халиф Омар был утвержден в качестве вождя мусульманской общины Аравии после смерти пророка Мухаммада. Это был мастерский политический ход, так как, завернувшись в одеяние Пророка, мулла Омар приобрел права не только вождя Афганистана, но и вождя всех мусульман. Съезд закончился объявлением джихада режиму Раббани. Талибы поклялись не вступать в переговоры со своими противниками и заявили, что окончательное решение по вопросу о том, позволить ли женщинам получать образование, может быть принято, лишь «когда будет создано законное правительство Афганистана». Сторонники жесткой линии и Мулла Омар одержали победу.
Но для многих афганцев и мусульман во всем мире было серьезным оскорблением то, что простой деревенский мулла без образования, без родословной, не имеющий отношения к семье Пророка, столько себе позволяет. Ни один афганец не принимал на себя этого титула с 1834 года, когда король Афганистана Дост Мохаммад Хан стал им перед тем, как объявить джихад государству сикхов в Пешаваре. Но Дост Мохаммад воевал против чужеземцев, а Мулла Омар объявил джихад своему собственному народу. Кроме того, ислам позволяет удостоить этим титулом лишь того, кого все улемы изберут своим вождем. Талибан настаивал на том, что его съезд представляет собой коранический «ахль аль-халь ау акд», дословно «народ, имеющий власть связывать и развязывать», то есть тех, кто наделен правом принимать решения от имени общины мусульман.
Благодаря титулу Омар приобрел законное подтверждение своей власти, в котором он крайне нуждался, и такой авторитет среди пуштунов, с которым не мог соперничать ни один лидер моджахедов. Это позволяло ему дистанцироваться от повседневной политической жизни, давало ему дополнительные причины не встречаться с иностранными дипломатами и позволило стать менее гибким как в том, что касалось расширения руководства Талибана, так и в переговорах с оппозицией. Теперь Омар всегда мог сослаться на свой титул и отказаться встречаться с лидерами оппозиции на равных.
В начале марта 1996 г. во главе делегации из 60 человек президент Раббани отправился в турне по Ирану, Туркменистану, Узбекистану и Таджикистану, чтобы агитировать за международную поддержку и увеличение военной помощи. Иран, Россия и Индия, поддерживающие кабульский режим, сочли, что конфликт вошел в решающую фазу. Еще одна битва за Кабул может усилить нестабильность и влияние исламского фундаментализма в Средней Азии. Иран был взбешен тем, что Герат оказался в руках пуштунов, настроенных сугубо антишиитски и поддерживаемых его врагами, Пакистаном и Саудовской Аравией. Россия опасалась за безопасность республик Средней Азии и считала кабульский режим более умеренным и покладистым. Москва также хотела прекратить четырехлетнюю гражданскую войну в Таджикистане между неокоммумистическим правительством и исламскими мятежниками, подпитываемую из Афганистана. Индия поддерживала Кабул просто потому, что Пакистан был за талибов.
Все названные страны увеличили военную поддержку Кабула. Россия послала своих специалистов, чтобы расширить аэропорт Баграм, а русские транспортные самолеты из России, Украины и Таджикистана доставляли в Кабул оружие, боеприпасы и топливо. Иран установил воздушный мост между Мешхедом на востоке Ирана и Баграмом, доставляя туда оружие.
В свою очередь, Пакистан и Саудовская Аравия усилили поставки вооружений Талибану. Пакистан обеспечил талибов новой телефонной и радиосвязью, обновил кандагарский аэропорт и помог запчастями и вооружениями для ВВС Талибана, продолжая поставлять питание, топливо и боеприпасы, включая ракеты. Саудовцы давали топливо, деньги и сотни новых пикапов для Талибана. Большая часть этой помощи переправлялась в Кандагар через Дубай. Размах иностранного вмешательства встревожил американцев: после четырехлетнего бездействия они стали вновь проявлять интерес к разрешению афганского конфликта... Администрация Клинтона явно симпатизировала талибам, так как они были в русле антииранской политики Вашингтона... но, несмотря на общую неприязнь к Ирану, Вашингтон отказался публично принять чью-либо сторону в (тогдашней) гражданской войне...
(Уже вскоре) правительство в Кабуле было поражено скоростью наступления талибов. Колонны талибов вошли в Кабул вечером 26 сентября 1996 года, всего через несколько часов после того, как Масуд приказал эвакуировать город... Масуд тем временем ушел на север с основной частью бронетехники и артиллерии, Масуд решил оставить город, понимая, что не может обороняться от нападения со всех сторон одновременно. Он также не хотел терять поддержку населения Кабула и устраивать кровопролитные уличные бои. Победа Талибана была полной.
Первым и наиболее кровавым делом талибов после захвата Кабула была казнь бывшего президента Наджибуллы, правившего Афганистаном с 1986 по 1992 год. Наджибулла, которому исполнилось 50 лет, жил в здании дипломатической миссии ООН в центре Кабула с 1992 года, когда план ООН по созданию временного правительства провалился. Перед самым захватом Кабула моджахедами Наджибулла должен был быть вывезен из Кабула представителем ООН, но их остановили в последний момент. Все враждующие афганские фракции уважали неприкосновенность здания миссии ООН. Жена Наджибуллы, Фатана, и трое их дочерей с 1992 года жили в изгнании в Дели.
Причиной его гибели были неувязки в работе ООН... Наджибулла послал письмо в штаб-квартиру ООН в Исламабаде, прося организовать эвакуацию его самого и трех его спутников — его брата Шахпура Ахмадзая, личного секретаря и телохранителя. Но в Кабуле не оказалось ни одного представителя ООН, который мог бы взять на себя ответственность за Наджибуллу, Только Масуд предложил ему вывезти его из города. Во второй половине дня 26 сентября Масуд послал одного из своих генералов предложить Наджибулле уйти вместе с отступающими правительственными войсками, обещая ему свободный проезд на север, но Наджибулла отказался. Человек гордый и упрямый, он, возможно, полагал, что если он бежит вместе с таджиками, то его братья-пуштуны проклянут его.
В здании миссии было только три охранника-афганца, которые бежали, едва заслышав орудия талибов на окраинах города...
Талибы вошли в комнату Наджибуллы, избили его и его брата до бесчувствия, затем связали, бросили в машину и отвезли в темный президентский дворец. Там они кастрировали Наджибуллу, привязали к машине и проволокли несколько раз вокруг дворца, а затем застрелили. Его брат был подвергнут аналогичным пыткам и затем задушен. Талибы повесили обоих у поста дорожной полиции возле президентского дворца, всего в нескольких кварталах от миссии ООН.
На рассвете любопытные кабульцы пришли посмотреть на два истерзанных тела, висящих на отрезках стального троса, обвязанных вокруг шеи. Между их пальцами были воткнуты незажженные сигареты, а карманы набиты бумажными афгани — что символизировало представление талибов о разврате и коррупции. Два других спутника Наджибуллы бежали из здания миссии, но позднее они были пойманы при попытке бежать из города и также подверглись пыткам и были повешены. Казнь Наджибуллы была актом жестокости, имевшим символическое значение. Это было преднамеренное убийство, целью которого было устрашить население. Мулла, назначенный (талибами) главой кабульской Шуры (совета), заявил, что Наджибулла был коммунистом и убийцей и что он был приговорен Талибаном к смерти. Это было правдой, но пытки, которым был подвергнут Наджибулла, не были предусмотрены никаким исламским законом, а отсутствие справедливого суда и выставление трупов напоказ возмутило многих кабульцев.
Еще больше людей оттолкнуло то, что талибы запретили хоронить Наджибуллу как мусульманина, хотя на следующий день пакистанские пуштунские националисты в Кветте и Пешаваре совершили заупокойные молитвы о нем (Наджибулла, напомним, был пуштуном Прим. Portalostranah.ru). Впоследствии тела были переданы Красному Кресту, который отвез их в Гардез, родину Наджибуллы в провинции Пактия, где он и был похоронен соплеменниками-ахмадзай...
За 24 часа с момента взятия Кабула Талибан установил строжайшую систему исламских законов, когда-либо существовавшую в мире. Всем женщинам было запрещено работать, хотя четверть гражданских служб, все начальное образование и большая часть поликлиник и больниц были укомплектованы женщинами. Женские школы и колледжи были закрыты, а ношение покрывала, скрывающего женщин с головы до пят, стало строго обязательным. Опасались, что 25 000 семей военных вдов, которые зарабатывали себе на хлеб или получали помощь ООН, ожидает голод. Каждый новый день приносил новые запреты. «У воров будут отрубать руки и ноги, виновные в прелюбодеянии будут побиваемы камнями до смерти, а пьющих вино будут пороть», — гласило объявление кабульского радио 28 сентября 1996 года.
Телевидение, видео, спутниковые антенны, музыка и все игры, включая шахматы, футбол и запуск воздушных змеев, были запрещены. «Радио Кабул» (Радио Афганистана) было переименовано в «Радио Шариат», а вся музыка исчезла из эфира. Солдаты Талибана стояли на главных улицах и арестовывали мужчин без бороды. В отличие от Герата и других больших городов, захваченных талибами, в Кабуле находилось множество газетчиков и тележурналистов, подробно сообщавших обо всем, что делает Талибан. Чтобы управлять Кабулом, Талибан создал Шуру из шести человек, среди которых преобладали пуштуны-дуррани и не было ни одного кабульца...
Никто из членов этой Шуры никогда не жил в большом: городе, большинство ни разу не было в Кабуле, но теперь они правили живым, вполне современным, многонациональным городом, насчитывающим 1,2 миллиона жителей, среди которых пуштуны составляли небольшое меньшинство. Как только вновь созданная религиозная полиция взялась устанавливать в городе шариатский порядок, Кабул стал похож на оккупированный город. Понимание того, что управление большим городом отличается от управления маленьким селением, отсутствовало...
По иронии судьбы, единственное требование международного сообщества, которое Талибан наконец исполнил, — запрет возделывания опиумного мака — усугубило экономический кризис. Маковые головки превращаются в опиум и героин, бывший главным источником дохода для всех воюющих сторон в Афганистане. Мулла Омар запретил возделывание мака в июле 2000 года, и этот запрет строго соблюдался. В марте 2001 года ООН и США признали, что талибам удалось полностью уничтожить посевы мака, а несколько стран пообещали оказать помощь тысячам фермеров, которые потеряли все, так как не имели ни семян, ни удобрений для выращивания каких-либо культур, кроме мака. Множество новых беженцев было крестьянами, потерявшими источник дохода.
6 марта 1995 года, когда он еще контролировал Кабул, Масуд он начал блицкриг против хазарейцев, послав танки в южные предместья Кабула, разбив хазарейцев и выкинув их из Кабула. В отчаянии хазарейцы пошли на соглашение с талибами, сдав им тяжелое вооружение и свои позиции в Кабуле. Но в последовавшей за этим неразберихе лидер хазарейцев Абдул Али Мазари был убит в то время, когда он находился под защитой талибов. Позднее хазарейцы утверждали, что их вождь был сброшен с вертолета, увозившего его в Кандагар в качестве пленника, когда он пытался схватить автомат. Случайная или намеренная, гибель Мазари навсегда опорочила Талибан в глазах афганских шиитов и их главного покровителя — Ирана. Хазарейцы никогда не простят талибам гибели Мазари и отомстят им через два года, вырезав тысячи талибов на севере. Кровавая национальная и религиозная вражда между пуштунами и хазарейцами, между суннитами и шиитами, до того момента остававшаяся скрытой, отныне вышла на поверхность....
В начале
Лидер «Северного альянса» (созданного в Афганистане антиталибского союза таджикских и узбекских партий Прим. Portalostranah.ru) Ахмад Шах Масуд впервые посетил Европу в апреле
Начиная с 1989 года США и Запад не обращали внимания на идущую в Афганистане гражданскую войну. 11 сентября 2001 года мир изменился навсегда. В этот день Афганистан напомнил миру о себе самым жестоким и трагическим образом. Девятнадцать самоубийц угнали четыре самолета и затем протаранили ими башни-близнецы Всемирного Торгового центра в Нью-Йорке и Пентагон в Вашингтоне. Эти люди входили в организацию Аль-Каида, которую возглавлял Усама бин Ладен. Она базировалась в Афганистане, где хозяйничал Талибан.
Через несколько часов после нападения президент Джордж В. Буш объявил, что Америка находится в состоянии войны с международными террористами. «Те, кто начал войну с Соединенными Штатами, сами избрали свою гибель», — сказал он 15 сентября
«Северный альянс», состоящий из таджиков, узбеков и хазарейцев, взял Мазари-Шариф, затем Герат и, наконец, Кабул. Сопротивление талибов было подавлено американским господством в воздухе и прямой американской помощью Северному Альянсу. Более прагматичные пуштунские полевые командиры, служившие Талибану, теперь, по доброй традиции, перешли к новым господам. Даже падение твердыни талибов — Кандагара — оказалось обделено событиями, за исключением захватывающего бегства лидера Талибана муллы Омара на мотоцикле», пишет Ахмед Рашид в своей книге. Отметим, что, как считается, мулла Омар покинул свою резиденцию в Кандагаре в начале октября
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советским солдатам разъясняется, если отбросить словесную шелуху, что не нужно лезть в местные дела (это делали на более высоком уровне), а общаться, если уж придется, исключительно с НВС Афганистана, т.е. с представителями армии коммунистического режима (тогда Афганистан именовался ДРА – Демократическая Республика Афганистан, а его армия «народными вооруженными силами») и социально близкими (например, с местными коммунистами).
Почему Пакистан поддержал талибов
Обычно говоря об истории возникновения движения талибов, вспоминают Пакистан. Некоторые исследователи даже считают это движение детищем Пакистана, однако Ахмед Рашид, признавая, что Пакистан поддерживал новорожденное движение талибов, не считает их марионетками Пакистана. Он пишет в этой связи:
«Афганская политика Пакистана (после падения просоветского режима в Кабуле) находилась в затруднительном положении. Еще с 1991 года, после распада Советского Союза, сменявшие друг друга пакистанские правительства пытались открыть сухопутный путь в республики Средней Азии. Основной помехой была продолжающаяся гражданская война в Афганистане, через который проходили все дороги. Пакистанские политики находились перед стратегическим выбором. Либо Пакистан продолжает поддерживать Хекматьяра, чтобы привести к власти в Кабуле дружественное ему пуштунское правительство, либо он меняет курс и требует (ради установления мира в Афганистане) компромисса между всеми афганскими партиями, какую бы цену ни пришлось заплатить за это пуштунам. Такое стабильное правительство откроет дороги в Среднюю Азию.
Пакистанские военные полагали, что другие народности не выполнят задачу, и продолжали поддерживать Хекматьяра. Около 20 процентов пакистанской армии состоит из пакистанских пуштунов, и пуштунское и исламское лобби в армии и в разведке было полно решимости обеспечить победу пуштунов в Афганистане. Однако к 1994 году стало понятно, что Хекматьяр провалился и потерпел поражение на поле боя, а большинство пуштунов, расколотых его экстремизмом, не одобряло его. Пакистан устал поддерживать неудачника и начал искать среди пуштунов силу, способную представлять пакистанские интересы...Такой силой оказались талибы. Однако талибы показали, что не подчиняются Пакистану и не будут ничьими марионетками...
Пакистанские военные рассчитывали на то, что Талибан признает «линию Дюранда» — спорную границу между двумя странами, проведенную англичанами и не признававшуюся ни одним афганским режимом. Военные также рассчитывали на то, что Талибан победит пуштунский национализм в пакистанской Северо-Западной Пограничной Провинции и станет точкой приложения сил пакистанских исламских радикалов, ослабив исламистов внутри самого Пакистана. В действительности все оказалось наоборот. Талибан отказался признать «линию Дюранда» или снять претензии Афганистана на часть Северо-Западной Пограничной Провинции. Талибан способствовал распространению пуштунского национализма, хотя и с исламской окраской, среди пакистанских пуштунов. Хуже того, Талибан предоставил убежище и вооружал наиболее воинствующие группы суннитских экстремистов из Пакистана, которые убивали пакистанских шиитов, требовали провозгласить Пакистан суннитским государством и выступали за свержение правящего слоя Пакистана путем исламской революции.
Теряя возможность контроля за талибами, Inter-Services Intelligence — ISI (Пакистанская межведомственная разведка) оказалась жертвой собственной негибкости и упрямства. Сотрудники пакистанской разведки, работавшие в Афганистане, были пуштунами, и многие из них склонялись на сторону исламских фундаменталистов....
«Хотя Пакистан и казался победителем, его успехи могут дорого обойтись ему. Триумф Талибана фактически уничтожил границу между Пакистаном и Афганистаном. По обе стороны ее пуштунские племена дрейфуют в сторону фундаментализма, и все более вовлекаются в наркоторговлю. Они становятся все более автономными, на пакистанской земле возникают маленькие фундаменталистские эмираты. Поглощение Афганистана de facto усилит центробежные тенденции внутри Пакистана», — предсказывал в 1997 году Оливье Руа. Roy, Olivier, Middle East Report, Winter 1997. Результатом афганских событий стала «талибанизация» Пакистана. Не Талибан обеспечивал Пакистану стратегический тыл, а наоборот, Пакистан обеспечивал стратегический тыл Талибану...
В отличие от воевавших с просоветским режима моджахедов, Талибан имел доступ к большему числу групп влияния в Пакистане, чем большинство пакистанцев. Такое влияние позволяло Талибану использовать одну группу против другой и еще более усиливать свое влияние в Пакистане. По временам они бросали вызов Inter-Services Intelligence — ISI (Пакистанской межведомственной разведке), обращаясь за помощью к правительственным ведомствам или к транспортной мафии. В другой раз они бросали вызов федеральному правительству, зовя на помощь правительства Белуджистана и Северо-Западной Пограничной Провинции. По мере расширения движения Талибан вопрос, кто кем управляет, становился все менее ясным. Вместо того чтобы быть хозяином талибов, Пакистан оказался их жертвой.
(При этом) изначальные представления Пакистана о безопасности своих границ сформировались под влиянием претензий (еще королевского) Афганистана на часть территорий (пакистанских провинций) Северо-Западной Пограничной Провинции и Белуджистана, из-за которых в 1950-1960-х годах между странами случались стычки. Афганистан настаивал на том, чтобы пуштуны, живущие в местах расселения своих племен в Пакистане, могли бы избрать независимость либо присоединение к Пакистану или Афганистану. Афганистан защищал идею «Великого Пуштунистана», которую поддерживали левые пуштуны в Пакистане. Это было причиной двух разрывов дипломатических отношений между двумя странами — в 1955 и в 1962 годах. Режим (пакистанского президента в 1978-1988 гг.) Зия-уль-Хака считал поддержку джихада лучшим средством навсегда покончить с этими территориальными притязаниями, приведя к власти в Кабуле послушное пропакистанское правительство пуштунов-моджахедов. Пакистанские военные стратеги считали, что это обеспечит Пакистану «стратегическую глубину» в его противостоянии с главным врагом — Индией. Меридиональная протяженность Пакистана, недостаток пространства и малая глубина тыла не давали ему возможности выдержать долгую войну с Индией. В 1990-х годах к этому добавилась возможность базирования кашмирских боевиков (борющихся против Индии, за воссоединение контролируемых Пакистаном и Индией частей штата Кашмира Прим. Portalostranah.ru) в дружественном Афганистане, где их тренировали, вооружали и снабжали», писал в своей книге о тогдашней пакистанской политике в Афганистане Ахмед Рашид.
Страница с рисунком из иллюстрированной брошюры «Памятка контрпропагандисту в Афганистане», выпушенной советским ГПУ СА и ВМФ (Главное политуправление советской армии и военно-морского флота) в январе 1987 г. для советских войск в Афганистане (в СССР эти сов. солдаты в Афганистане именовались т.н. «воинами-интернационалистами», что и написано на странице брошюры).
Рисунки брошюры иллюстрировали нравы и обычаи тогдашнего Афганистана, и на данной странице с рисунком из публикации ГПУ СА и ВМФ советских содат предупреждают, чтобы они помалкивали о своей миссии в Афганистане.
Противники талибов: Масуд и Дустум
И в заключение это обзора поговорим о двух персонажах, которые представляли другие центры власти в Афганистане в период первого правления Талибан, т.е. в 1996-2001 гг.
Первым из них был, безусловно, Ахмад Шах Масуд (Ahmad Shah Massoud; годы жизни: 1953-2001), о котором уже много раз упоминалось выше. Еще во времена президентства Дауда, будучи студентом Кабульского университета, Ахмад Шах Масуд присоединился к партии Раббани Хезб-е Джамиат-е Ислами Афганистани (Jamiat-e Islami, Исламское общество Афганистана), а затем возглавив ее военное крыло.
В
Именно войска под командованием Ахмад Шаха Масуда вошли в Кабул в
Масуд считался умеренным прозападным исламским политиком, считавшим, что Афганистан должен быть демократическим государством (насколько это возможно в афганских условиях), а женщины Афганистана должны быть свободны (в частности, в Масуд разделял принятую в 2000-м году «Декларацию основных прав афганских женщин»). В демократическом прозападном Афганистане 2001-2021 гг. покойный Масуд считался одним из основоположников существовавшего тогда афганского государства, а президент Хамид Карзай (президент Афганистана в 2001-2014 гг.) удостоил Масуда звания «национального героя Афганистана». А вот как характеризовал Масуда, характеризовал достаточно критично, в своей книге Ахмед Рашид:
«Казалось, на пути окончательной победы талибов в
Масуд был одним из наиболее выдающихся командиров и харизматических вождей, появившихся во время джихада (1979-1992 гг.). Прозванный «панджшерским львом» по месту своего рождения, населенной таджиками долине Панджшер к северу от Кабула, он сначала ускользал от советских войск, а затем завел в тупик несколько крупных наступлений на Панджшер в 1980-х годах. Советские генералы называли его непобедимым и мастером партизанской войны. Его двадцатитысячная армия обожала его, и он оказался на вершине своей славы в 1992 году, взяв Кабул под носом у Хекматьяра, пытавшегося сделать то же самое, в самый момент падения коммунистического режима. Но за четыре года хозяйничанья в Кабуле его солдаты превратились в надменных наглецов, издевающихся над гражданским населением и отбирающих у людей их дома, отчего кабульцы сначала приветствовали занявших Кабул талибов.
Родившийся в 1953 году в семье военного, Масуд учился во французском лицее «Истикляль» в Кабуле. Он был среди молодых исламистов — противников режима Дауда, и в 1975 году бежал в Пакистан после неудачной попытки организовать восстание в Панджшере. Находясь в изгнании в пакистанском Пешаваре, Масуд разругался со своим коллегой Гульбеддином Хекматьяром, и их соперничество на протяжении 20 лет явилось главной причиной того, почему моджахедам не удалось сформировать коалиционное правительство.
Его недовольство Пакистаном, который сначала поддерживал Хекматьяра, а впоследствии Талибан, превратилось в навязчивую идею. Во времена джихада (против коммунистического режима) Масуд настаивал на том, чтобы стратегическое руководство войной оставалось в руках афганцев, а не пакистанской разведки. Но все оружие, поставляемое США, шло через Пакистан, что создавало враждебность, не исчезнувшую и поныне. То, что Кабул был взят не пуштунами с юга, а таджиками и узбеками с севера, застало Исламабад врасплох. Миротворчество не было стихией Масуда. Он был плохим политиком и оказался неспособен убедить других пуштунских полевых командиров, ненавидевших Хекматьяра, что союз таджиков и пуштунов — единственный путь к миру.
Масуд, возможно, был гениальным военным стратегом, но в деле строительства политических союзов между разными нациями и партиями он был неудачником. Его главной проблемой было то, что он был таджик. Исключая одно недолгое восстание в 1929 году, таджики никогда не стояли у власти в Кабуле, и пуштуны испытывали к ним глубокое недоверие. В Кабуле он сторонился публичной власти и отказывался от всех государственных постов, отклонив предложение стать министром обороны в правительстве Раббани, хотя и был командующим армией.
«Есть старая персидская поговорка: когда все ищут кресло, чтобы сесть, лучше сесть на пол, — сказал он автору в мае 1996 года, за несколько недель до того, как талибы выгнали его из Кабула. — Пакистан пытается подчинить себе Афганистан, превратить его в свою колонию, установив марионеточное правительство. Но не выйдет: афганский народ всегда был независимым и свободным», писал, вспоминая Масуда, в своей книге Ахмед Рашид.
В то время, как Масуд не дожил до падения режима Талибов в
Дустум (Abdul Rashid Dostum, родился в
В апреле 1978 года Дустум поступил в формируемую тогда новым просоветским режимом армию, в которой дослужился до звания генерала.
После свержения коммунистического режима контролировал почти весь север Афганистана, примыкающий к территории бывшего СССР: провинции Балх, Джаузджан, Фарьяб, Кундуз, управляя из города Мазари-Шариф. На контролируемой им территории Дустум установил авторитарный, но светский режим с достаточно свободными нравами. Как писала британская газета The Independent, Дустум говорил насчет талибов своим помощникам в
Дустум потерпел поражение от талибов, потеряв Мазари-Шариф в 1998 году, и до мая
Как глава узбекской общины страны, Дустум занимал важные должности в прозападном демократическом Афганистане 2001-2021 гг., включая должность первого вице-президента в 2014-2020 гг. при первом президентском сроке президента Ашрафа Гани. В этот период он также получил звание маршала. Дустум сбежал из Афганистана в Узбекистан, перйдя сухопутную границу с этой страной, 15 августа
Ахмед Рашид писал о Дустуме времен 1996 года и ранее:
«(В
Дустум был крестьянином, затем водопроводчиком, пока в 1978 году не пошел в армию. Он поднимался по службе, пока не стал командиром танкового корпуса, защищавшего дорогу из порта Хайратан на Амударье (на границе с тогдашней Узбекской ССР Прим. Portalostranah.ru), — дорогу, по которой шла советская помощь. После ухода Советов в 1989 году Дустум возглавил свирепое узбекское ополчение, которое называлось джаузджани, по имени их родной провинции. Ополчение использовалось президентом Наджибуллой в качестве ударных отрядов в борьбе против моджахедов. Джаузджани воевали по всему Афганистану, часто их перебрасывали по воздуху как последнее средство, чтобы удержать тот или иной пункт под контролем.
В 1992 году Дустум первый взбунтовался против своего наставника Наджибуллы, заслужив репутацию предателя и политического оппортуниста. Затем сильно пьющий Дустом превратился в «доброго мусульманина». С тех пор он побывал в союзе со всеми — Масудом, Хекматьяром, талибами, снова с Масудом — и всех по очереди предавал с нескрываемым апломбом. Он состоял на содержании у всех стран, получая средства от России, Узбекистана, Ирана, Пакистана, а потом и от Турции. В 1995 году ему удалось состоять на довольствии одновременно у Ирана и у Пакистана, которые тогда были на ножах друг с другом из-за Талибана.
Контролируя всего шесть провинций на севере, Дустум сделался незаменимым для соседних стран. Теперь Иран, Узбекистан и Россия поддерживали Дустума как светский буфер на пути пуштунских фундаменталистов и видели в нем единственного лидера, способного спасти север Афганистана от Талибана. Если он и отличался последовательностью в чем-либо, так это в неприятии пуштунского фундаментализма, даже до появления талибов...
Дустум был безжалостным правителем. Впервые войдя в форт, я увидел пятна крови и куски мяса на грязном дворе. Я невинно спросил у охраны: «Что, барана резали?» Мне сказали, что за час до того Дустум наказал одного из солдат за воровство. Его привязали к гусеницам русского танка, который затем несколько раз проехал по двору, превратив его тело в фарш, а гарнизон и сам Дустум наблюдали за этим. Узбеки, наиболее жестокие и воинственные из всех народов Средней Азии, известны своей любовью к грабежам и мародерству, — возможно, из-за своего происхождения от чингисовых орд.
Дустум был умелым вождем. Более шести футов ростом, с накачанными бицепсами, Дустум был похож на медведя с неприветливой улыбкой, которая несколько раз, клялись мне узбеки, пугала людей до смерти.
В отличие от других полевых командиров, Дустум создал эффективную администрацию, работающую систему здравоохранения и образования. Около 1800 девушек, большинство в юбках и в туфлях на высоких каблуках, посещали Университет Балха в Мазари-Шарифе, единственный действующий (тогда) университет в стране.
Дустум пользовался уважением просто за то, что за 18 лет войны город оставался нетронутым. Жители Мазари-Шарифа ни разу не испытали обстрелов и уличных боев, разрушивших другие города. Но их благоденствие подходило к концу. История узбекских кланов — это долгий перечень кровавых ссор, убийств из-за мести, борьбы за власть, разбоев, грабежей и споров из-за женщин. Любимый узбеками спорт бузкаши (козлодрание) — нечто вроде поло, в котором несколько всадников с плетками пытаются отобрать друг у друга обезглавленную тушу козла, — всегда использовался как метафора узбекской политики. В этом спорте нет ни правил, ни команд, — точно так же, как в отношениях между Дустумом и его собратьями по оружию», писал Ахмед Рашид в своей книге.
Этот обзор подготовлен Portalostranah.ru по следующим основным материалам: книге 2000 года пакистанского журналиста-исследователя Ахмеда Рашида (Ahmed Rashid, родился в
Мы рекомендуем: тексты, аудио и видео 
